Философско-гетеанистический период

В комментариях к естественно-научным трудам Гете, а также в своей книге "Очерк теории познания Гетевского мировоззрения" Штайнер обратил внимание на то, что Гете в своем методе интуитивно следовал природе наблюдаемых объектов. Рассмотрение и описание органической и неорганической природы — мира неживого и живого — требуют принципиально разных научных подходов, разных стилей и форм мышления. Науки о культуре (история, филология, литература и т. д.) и о человеке (антропология и психология) требуют самостоятельного методологического фундамента. Нельзя переносить методы, разработанные и справедливые для одной области явлений, на все явления. Штайнер дает первый набросок от системы наук, выделяя для каждой из них свой системообразующий элемент. Всю систему наук он подразделяет на науки о природе (естествознание) и науки о духе (гуманитарные науки). Науки о природе подразделяются на изучающие соответственно неорганическую и органическую природу. 

В неорганической природе факты и их взаимосвязи подчинены внешним закономерностям, один чувственно воспринимаемый фактор действует на другой. В живой, органической природе, напротив, внешние, видимые проявления указывают на нечто невидимое, на жизнь, созидающую в живом организме, гештальте, форму, обладающую внутренними взаимосвязями. Для живой органической природы поэтому основным понятием является понятие первоорганизма, или типа. Последний является в природе в своих многообразных конкретных проявлениях (идея растительного и животного типов, идея метаморфозы). 

Органика — высшая форма наук о живом. Все, что находится выше органического, есть, по Штайнеру, науки о духе. Последние требуют совершенно другого способа действий человеческого духа по отношению к объекту, чем науки о природе. 

Сформулированные в книгах о Гете подходы к познанию человека приводят Штайнера к фундаментальному положению о творческой свободе как основной антропологической характеристике человеческого бытия и связанной с этой характеристикой категорией личности. 

К существу природы относится то, что закон и действие не совпадают, одно подчиняется другому. Напротив, существо свободы состоит в том, что оба эти элемента совпадают. То, что в сфере естественных наук является лишь незначительным переходным пунктом — особенное, является в первую очередь интересным в науках о духе. То, что ищут методами естественных наук как общее, только в той степени привлекается к рассмотрению в науках о духе, в какой оно помогает найти разъяснения для особенного. Дух понимается Штайнером как внутреннее, деятельное начало в человеке. Из всего вышесказанного следует, что к истинной психологии можно прийти только тогда, когда рассмотрят свойства духа как деятельного начала. 

Каждый человек осознает, что его мышление, чувство и воля исходят из его "Я". Любая деятельность личности связана с этим центром нашего существа. Если мы в каком-либо действии (или поступке) отвлечемся от связи этого действия с личностью, то действие вообще перестает быть душевным явлением. Оно подпадает тогда под категорию либо органической, либо неорганической природы. Если два шара лежат на столе и я сталкиваю один с другим, то — если отвлечься от моего намерения и моей воли — все эти действия сводятся к физическим и физиологическим процессам. Самое важное во всех проявлениях духа — мышлении, чувстве, воле — это познать их в их существе, в качестве выражений личности. На этом, по Штайнеру, покоится психология. Этот персоналистический взгляд на человека является основным для всех дальнейших этапов развития антропологических взглядов Штайнера. 

В "Философии свободы" Штайнер рассматривает важную для образования проблематику свободы и этики. Естественно-научная картина человека не оставляет место свободе: человек оказывается целиком и полностью включенным в закономерности природы. Однако феномен познания никак нельзя понять как явление, рядоположенное другим явлениям природы, происходящим автоматически. Познание, мышление человек осуществляет не автоматически, а активно и сознательно или, во всяком случае, участвует в их произведении. Без его участия этих явлений не было бы в мире. На этом покоится все культурное развитие, как отличное от только природного. Но идее свободы противостоит и традиционная этика долга, согласно которой человек призван следовать общезначимым правилам морали. Штайнер пытается соединить три традиционно разделенных принципа рассмотрения человека. И. Кант дал в своих трех "Критиках..." анализ трех родов мышления, тщательно разделив "чистый", "практический" и "эстетический" разум. Все последующее развитие философии исходило из этого деления, так или иначе соотносясь с ним. Этическая свобода относилась Кантом прежде всего к практическому разуму, акты же творческий и познавательный — предмет двух других "Критик..." — рассматривались как этически нейтральные. 

Штайнер же, напротив, показывает, что эти "три разума" неразрывно связаны в едином человеке. Общепринятая этика предписывает личности руководствоваться в своих поступках абстрактными нормами, общими для всех правилами и, таким образом, исключает человеческую индивидуальность из сферы этического. Штайнер же пытается показать, что в основе каждого поступка лежит индивидуальное понимание, т. е. познавательный акт. Последний является одновременно творческим актом, так что Штайнер употребляет к сфере этики такие категории, как моральная интуиция, фантазия, техника, — термины, заимствованные из области художественного творчества. Таким образом, в поступке объединяются все три вида разума. Он становится индивидуальным свободным актом, моим поступком, что тождественно понятию ответственного поступка. Эту индивидуализацию Штайнер противопоставляет общезначимости поступка по образцу или шаблону, неиндивидуальному, безликому действию. 

Подобная оппозиция основана на том, что в каждом конкретном случае мы всегда имеем дело с конкретными людьми, с их уровнем образования, личной предысторией, предрассудками и т. д. Если, например, один человек понимает проблему другого и на основе этого понимания совершает поступок или осуществляет деятельность, то он в состоянии помочь другому более совершенным образом, а поступок или деятельность осуществляются свободно, исходя из осознания необходимости этих действий. Если же следовать "общему правилу долга" как обязательству, то поступок несвободен, так как мотивы его — абстрактные правила — находятся вне совершающего поступок человека и вне ситуации, послужившей мотивом поступка. Таким образом, общее развитие человека, его образование и воспитание, определяющие меру понимания, приобретают этически-моральную значимость. 

Эта идея свободы далека от двух крайностей — традиционного понимания свободы как только свободы выбора и понимания, возникшего в контексте немецкого идеализма, опирающегося на И. Г. Фихте: свободы как абсолютного полагания, творения "из ничего". Такой подход возродится в русской философии у Н. Бердяева, который придаст принципу свободы как акту творения "из ничего" онтологический статус. У Штайнера творческий акт свободы происходит и реализуется не в пустоте, а в мире, среди других людей. Более того, именно через это он и приобретает свой высший смысл.

Личность и индивидуальность

Формулируя понятие личность, Р. Штайнер опирается на традиции европейской философии и прежде всего на И. Г. Фихте, "Наукоучение" которого он интенсивно изучал в юные годы. Под личностью в философии понимается субъект деятельности и мышления, то "Я", которое мыслит и совершает поступки. Личности, или "Я", противостоит природное начало в человеке. В своем "Я" человек переживает свободу, в своей природе — необходимость. Психофизическая проблема отношения природного и личностного начал в человеке — это одна из основных антропологических проблем, над которой Р. Штайнер работал на протяжении всей жизни. 

Штайнер обращал внимание на то, что ответить на вопрос о соотношении природы и духа в человеке невозможно теоретически, путем построения мыслительной философской системы. 

Другой фундаментальной категорией является категория индивидуальности. Утверждая принцип личности как общую системообразующую антропологическую категорию, мы еще ничего не говорим об особенном и его природе. То, что отличает одного человека от другого, может лежать в разных плоскостях. Выше мы говорили о полярности "Я" и природы в человеке. Различия, относящиеся к природе, образуют основу типологий, подразделений на темпераменты, типы нервной деятельности, конституциональные типы. Существуют мужчины и женщины, экстраверты и интроверты, а также особенности, связанные с этим. 

Все эти различия относятся к природе и являются типическими. Индивидуальность же — это такое особенное, которое коренится в личностном начале человека, в его "Я", одновременно выводя это "Я" за пределы самого себя в содержательном отношении к миру. Возможно, что и Пушкин, и Гете были циклоидами по своим конституциональным особенностям и обладали сангвиническим темпераментом. Несомненно, что эти особенности конституции и темперамента отразились в их творчестве. Но сам факт творчества, неповторимое своеобразие последнего коренится, безусловно, не в этих конституциональных особенностях. Индивидуальность связана с призванием, жизненным предназначением человека. Конституциональные особенности и темперамент могут как способствовать, так и препятствовать раскрытию индивидуальности. Это хорошо видно на примере врожденных дефектов. Индивидуальная личность сталкивается с дефектом или с особенностью конституции как с внешней для себя данностью. В процессе своего жизненного пути она каким-то образом преобразует эту данность. Развитие в таком контексте может быть понято как преобразование "природы" началом личности-индивидуальности человека, степенью выраженности этого начала в жизни конкретного человека. 

Сложность категории индивидуальности заключается в том, что индивидуальность как факт опыта невозможно постичь путем саморефлексии или мыслительного анализа чувственных данных. Понятие "зеленый цвет" включает в себя все оттенки зеленого. Но цвет данной конкретной вещи, например молодого листа березы со всеми особенностями данного зеленого цвета, мне должно быть дано в восприятии при наличии молодого листа березы перед моими глазами. Это не поддается мышлению, которое всегда мыслит понятиями, т. е. общим. Самое большое, что мы можем сделать, — это сказать: "Посмотри, какой удивительно нежный зеленый цвет у этого листка". Понимания этого высказывания можно достигнуть, только посмотрев на листок, но не через мышление о листке или о понятии нежного зеленого. 

Так же обстоит и с категорией индивидуальности. Я должен понять, куда смотреть, чтобы увидеть, т. е. постичь индивидуальность человека. Можно проследить, как Штайнер годами бьется над загадкой индивидуальности человека перед тем, как приходит к понятию биография — целостному гештальту человеческой жизни, в котором проявляется индивидуальность человека. Биография еще одна основная антропологическая категория штайнеровской антропологии, связанная с идеей индивидуальности. Заметим вскользь, что идея биографии появляется у Штайнера не просто теоретически. Занимаясь изданиями трудов А. Шопенгауэра, К. М. Виланда, Л. Виланда и Жан Поля, он пишет также биографические очерки этих выдающихся фигур немецкой культуры. Кроме того, в многочисленных статьях, посвященных литературе и науке XIX столетия. Штайнер дает характеристики произведений поэтов, писателей и ученых, характеризуя и особенности их жизненных путей. Так что идея биографии как выражения индивидуальности родилась из живого познания жизненного пути конкретных людей. 

"Тело — душа — дух"

Следующий большой период развития антропологических идей Штайнера падает на начало XX в. В работах 10-х гг. он впервые дает полный очерк своих антропологических взглядов. Новое здесь — разработка трихотомии человека, подразделение на тело, душу и дух. Причем особое место занимает разработка концепции душевного существа человека как промежуточного между телесным и духовным. Этот период характерен также более пристальным вниманием автора к проблеме тела. 

Своей телесностью человек сопричастен остальной внешней природе. Но телесность человека как носителя духовного начала, "Я"-существа отличается от телесности других природных тел. Уже в этом отношении человек составляет отдельное, особое царство, "суверенное" минеральному, растительному и животному царствам. На это ясно указывает форма человеческого тела, ориентированная в прямостоянии на мозг — орган познания и мышления. 

Душевное — это внутренний, субъективный мир человека. Простое ощущение — низшая форма душевного — коренится в телесной организации. Уже на этом уровне проступает субъективное: никто не может сказать, например, видит ли он желтый цвет точно так же, как и другой человек. Физиологические процессы доступны внешнему чувственному исследованию, которое может простираться как угодно глубоко, вплоть до атомарного уровня, но на этом пути невозможно обнаружить простейшего ощущения. Чувственное восприятие зависит, с одной стороны, от устройства органа чувства и нервной системы, с другой — от собственной воспринимающей активности субъекта, "извлекающей" ощущение из органического процесса раздражения нервной ткани органа чувств и преобразующей ощущение в восприятие. Эта собственная воспринимающая активность субъекта есть низшая ступень душевного. Мышление вплетается в чувственную ткань простого, непосредственно данного ощущения, шаг за шагом преобразуя последнее в картину мира взрослого человека. Таким образом, душевное есть преобразованный духом, т. е. познавательной активностью субъекта, телесно-чувственный опыт, который находится в постоянном становлении. 

К субъективному миру человека, открывающемуся ему только изнутри (душевное), относятся также чувства и мысли, образующие второй слой душевного. Этот слой душевного уже менее тесно связан с внешними впечатлениями. Такие чувства, как любовь, сострадание, а также ненависть, гнев, более с вязаны с внутренней жизнью мысли, чем с простыми ощущениями. И наконец, имеется высший уровень душевной жизни, ее ядро, благодаря которому человек в состоянии наблюдать свои собственные душевные движения в саморефлексии, а также образовывать такие понятия, как объективная истина и добро. Последние вообще не относятся ни к чему чувственному. Эта часть душевной жизни еще более свободна от телесного. 

О духовном существе человека мы уже говорили выше, когда вводили понятия личности и индивидуальности. На описываемом этапе Штайнер углубляет эти понятия, а также дает дифференцированные характеристики духовного (так сказать, "многообразные намеки" на него). 

Духовному невозможно дать рассудочное, словесное определение, так как любое понятие, выраженное в слове, вторично по отношению к духу. Любая человеческая мысль есть "уже помысленное", "ставшее", мертвый отблеск живого процесса, прошлое бытие. Поэтому духовное можно охарактеризовать только косвенно, в его действиях, объективациях. Все такие характеристики по природе своей ущербны и служат только для того, чтобы пробудить познавательную активность человека. 

Следы духовного мы можем обнаружить в душевном, если обратим внимание на те элементы душевной жизни, которые, по Штайнеру, не определяются только телом или субъективным интересом пользы. Таково, например, бескорыстное стремление к познанию истины. Сила этого стремления — если говорить о феномене человеческой жизни, о ее фактах — является действенным фактором биографии человека. Это стремление — подлинный источник науки. Так, понятое духовное есть идеальная цель, к которой человек стремится, внутренний движущий мотив жизни. 

Другая сторона духовного проявляется в феномене развития. Опыт, приобретаемый в процессе жизни, а также усилия человека в процессе учения не остаются для него без последствий. Человек меняется. Дух преобразует душевный опыт человека в способности. Способности — это след духовного в душевном и телесном, и, таким образом, они являются одухотворенным душевным. 

Далее, духовное, по Штайнеру, есть вообще творческий, созидающий мироздание принцип. Постигая в познании законы жизни и формирования мироздания, человек приобщается к духу, созидающему и движущему во вселенной. Дух живет в "Я" человека, выводя последнее из его субъективной замкнутости, постоянно побуждая человека не останавливаться на достигнутом и двигаться дальше в самосовершенствовании (самообразование, саморазвитие). Таким образом, дух суть глубинное ядро человека, одновременно и имманентное и трансцендентное ему. Печать духа лежит на всем существе человека, в том числе и на его телесности. 

Но дух, живущий в теле и обладающий душой, — это специфически человеческий дух, отличный от духа, живущего и действующего в остальном мироздании. Телесность не случайный инструмент духа, но непременное условие его становления, его индивидуализации. Без телесного бытия существовал бы только всеоб¬щий дух, но не субъектный, индивидуализированный дух, являющийся ядром личности человека. Индивидуализация духа возникает и развивается в истории, составляя внутренний аспект исторического процесса, и есть лишь первая ступень одухотворения всего состава человека, вплоть до его телесного бытия. Полное одухотворение — задача исторического будущего, в котором человек — деятельный соучастник, несущий ответственность за будущее мира и своего собственного бытия. Телесное есть основа душевного, душевное есть основа духовного. Такова в общих чертах штайнеровская картина человека в трихотомии телесного, душевного и духовного. 

Кроме этого, Штайнер выделяет в человеке четыре уровня организации: физический, психосоматический, чисто психический и уровень "Я". Первый у человека общий со всем минеральным миром, второй — с растительным, третий — с животным. Четвертый уровень — уровень личностный — присущ только человеку. Это подразделение является методологическим основанием описания возрастов, а также темпераментов человека. 

Человек как чувственный организм

Другой важнейшей антропологической темой данного периода творчества Штайнера является разработка идеи чувственной организации человека. Эта тема имеет особое значение для педагогики, ибо сознательная забота о здоровом развитии чувственной организации ребенка является, по Штайнеру, важнейшей задачей воспитания и образования. Опираясь на взгляды Ф. Брентано, лекции которого Штайнер посещал, он приходит к необходимости разработки целостного учения о чувственной сфере человека, гораздо более дифференцированного, чем это имело место в начале века. Именно отсутствие такой дифференциации не позволило Брентано, по мнению Штайнера, разрешить вопросы, которые он поставил в своей книге "Психология с эмпирической точки зрения". 

Предварительно заметим, что под чувством мы понимаем здесь определенную воспринимающую функцию, деятельность, которая может быть локализована в определенном органе. Например, зрение — это чувство, глаз — это орган чувств. В дальнейшем речь будет идти об "организме чувств" человека, т.е. о совокупности деятельностей чувственного восприятия. Соответствующие им органы чувств мы отдельно рассматривать не будем. 

В отличие от обычного в то время и привычного нам членения чувственной сферы на пять областей, Штайнер выделяет двенадцать секторов чувственной деятельности, группируя их по сферам восприятия на три группы, по четыре чувства каждая: так называемые низшие, средние и высшие чувства. 

Чувства, относящиеся к первой группе, направлены главным образом внутрь нашего телесного организма и воспринимают те процессы, которые разыгрываются в нашем теле. Процессы, о которых идет речь, имеют объективную природу. Таким образом, в нашей телесности мы имеем отдельный, особый, завершенный в себе мир опыта, данный нам через соответствующую чувственную деятельность. Это осязание; чувство жизни, или витальное чувство; чувство равновесия, или ориентации в пространстве; чувство собственного движения. 

Чувство осязания сообщает человеку о некоторых свойствах предметов — шероховатости, гладкости и т.д. Тем не менее оно тесно связано с процессами, разыгрывающимися внутри организма, хотя объективно состояние соприкосновения с внешним предметом воспринимается как свойство предмета. Чувство осязания находится на границе между внешним и внутренним. Аспект ощупывания, т.е. осязательный аспект, присущ и другим чувствам, так что Штайнер в своих первых набросках учения о чувствах вообще отказался от отдельного выделения осязания. Впоследствии, однако, он включил его в организм чувств как одно из первичных. 

Чувство жизни, или витальное чувство, — самое неопределенное, размытое чувство, при помощи которого мы наиболее глубоко входим в телесность и ощущаем наше телесное бытие в его целом. Это чувство позволяет нам осознавать тело как принадлежащее нашему внутреннему. Существование этого особого чувства человек замечает обычно когда что-то не в порядке. Например, когда он плохо выспался или слишком много работал, это сказывается на его самочувствии, которое сообщает ему об общем состоянии организма. Также и здоровье переживается в виде избытка сил, чувства свежести после хорошего отдыха или глубокого сна. С этим чувством тесно связано чувство времени. Человек внутренне ощущает, сколько прошло минут или часов. В этом сознании времени принимает непосредственное участие чувство жизни, или витальное чувство. 

Чувство равновесия дает человеку возможность правильно ориентироваться в пространстве, говорит ему, как вести себя по отношению к пространственным измерениям: право-лево, перед-назад, верх-низ. Если я вытягиваю вперед руку, то по физическим законам должен потерять равновесие. Последнее, однако, тотчас восстанавливается благодаря чувству равновесия. 

Чувство собственного движения сообщает нам о любом изменении положения членов нашего тела в пространстве. Даже с закрытыми глазами мы в состоянии воспринимать, в каком положении находится наша нога или рука. Это чувство работает очень точно, воспринимая мельчайшие движения, и тем самым совсем особым образом позволяет нам пережить наше телесное бытие. Особую роль здесь играет движение глаз и восприятие этого движения, о чем мы еще будем говорить в связи со зрением. Благодаря этому чувству весь аппарат движения человека объединяется в единое целое, ибо, как считал Штайнер, малейшее движение не просто локализировано в какой-либо части тела, но происходит из общего организма движения человека. 

Ко второй группе относятся чувства, посредством которых мы воспринимаем свойства внешней природы. Гуляя по лесу, мы спешим укрыться от жаркого солнца в тени. Мы наслаждаемся красотой и красками ландшафта, ароматами цветов и т.д. Все это многообразие чувственных впечатлений сообщают нам четыре средних чувства: обоняние, чувство вкуса, зрение и чувство тепла. Слух Штайнер относил к следующей группе, о чем мы будем говорить ниже. Три из этой четверки — традиционные чувства, о которых говорил еще Аристотель. Их также легко локализовать. Чувство тепла — исключение. Долгое время его отождествляли с осязанием, так как они имеют между собой много общего: тепло (так же как осязание) воспринимается прежде всего кожей. 

Чувства обоняния и вкуса общеизвестны. Они имеют отношение к вещественности, химизму окружающего мира, поэтому их целесообразно рассматривать вместе. Малейшие количества какого-либо вещества вступают во взаимодействие (образуют неустойчивые химические связи) с обонятельными и вкусовыми рецепторами, благодаря чему и возникают соответствующие ощущения. Но при этом следует заметить, что одни и те же ощущения могут быть вызваны веществами с совершенно различным химическим составом, как например, сладкий вкус возникает от сахара и сахарина. Поэтому механизмы обонятельного и вкусового ощущения до сих пор являются загадкой. 

При помощи обоняния мы воспринимаем целый мир запахов и ароматов. Отдельные запахи и ароматы трудно отделить один от другого, провести между ними четкую границу, дифференцировать их, дать классификацию, хотя такие попытки и предпринимаются. Существуют ароматы различных цветов (роз, ландышей, жасмина и т.п.), плодов и ягод, резкие запахи кислот (уксусной, муравьиной, соляной), отталкивающие запахи разложения, гниения и т.д. Штайнер отмечает, что обоняние наиболее родственно эмоциональному миру человека, хотя эмоциям коррелятивна вся средняя, вторая группа чувств. 

С этим связана роль запахов в культуре, в двух ее противоположных областях — религиозной и светской. Издавна различные курения и каждения служили для создания особой, возвышенной, сакральной атмосферы. В мирской, светской жизни аналогичную роль играет парфюмерия с ее очень тонко разработанным искусством изготовления ароматов. На связь запахов с эмоциональным миром указывают такие выражения, как "я его на дух не переношу", "я нутром чую..." и т.д. В литературе отмечается также особая связь обоняния с памятью. Запах определенного места, связанного с какой-то жизненной ситуацией, может удерживаться в памяти на протяжении многих лет и при появлении того же запаха всплывают картины воспоминаний. 

Вкусовые ощущения можно дифференцировать гораздо более отчетливо. Различают четыре основных качества вкуса: сладкий, кислый, соленый и горький, причем они могут восприниматься как в чистом виде, так и в сочетаниях. Например, апельсиновый сок кисло-сладкий, дыня бывает сладкой с примесью горечи и т.д. Вкус имеет решающее значение для контроля за питанием и работы пищеварительного аппарата. Так, субъективная реакция на вкус еды часто определяется актуальной витальной потребностью организма в определенного рода пище. Если в организме не хватает солей, то человек будет предпочитать именно соленые, богатые минеральными составляющими блюда. И наоборот, при избытке солей соответствующая еда будет вызывать отвращение. 

Усвоение здоровых привычек питания, связанных с культурой литания и вкуса, является в настоящее время весьма актуальной задачей. В очень большой степени это касается воспитания наших детей, у которых — особенно в городских условиях — чувство вкуса связанное с наслаждением пищей, часто искажено, что является существенным препятствием к формированию привычки к здоровому, биологически полноценному питанию. Эта область педагогики, в настоящее время столь мало учитываемая, требует к себе самого серьезного внимания. 

Также чувство вкуса связано и с эмоциональной и познавательной сферами. Не случайно мы говорим о развитом и неразвитом вкусе, характеризуя способность человека к непосредственному эмоциональному восприятию культурных, эстетических и нравственных ценностей (художественный и нравственный вкус). Человек может быть "сладким" и даже "приторным" (Манилов), настроение — "кислым", разочарование или правда — "горькими". 

Чувство зрения для современного человека является основным представителем всей чувственной сферы вообще и изучено наиболее полно. Слово "воспринимать" ассоциируется у нас прежде всего со сферой зрения, с возможностью видеть, хотя, строго говоря, чисто зрительное восприятие относится только к цветам, их оттенкам, а также к восприятию светлого и темного. О психологии зрительного восприятия существует огромное количество литературы, и поэтому мы воздержимся от более подробного описания зрения и воспринимаемых при его помощи предметов. Заметим только, что Штайнер, говоря о подразделении областей чувственного восприятия, о рядоположенности чувств, отмечает, что характеризуемая последовательность чувств такова, что человек, при каждом последующем чувстве, глубже проникает во внутреннее предметов и тел внешнего мира. Цвет сообщает нам о свойствах поверхности предметов. Но можно сказать, что то, как открывается нам какой-либо предмет на своей поверхности, является проявлением его внутреннего существа при помощи средств света. 

Штайнер часто говорит также о собственной природе цвета, не связанной с какой-либо предметностью. Работа с наглядными образами, красками, колоритом, воспитание восприимчивости к ним — важнейшие средства и цели педагогической работы вообще. Поэтому чувство зрения — необходимейший инструмент педагогики. При этом специфика вальдорфского подхода к работе с цветами выражается в том, что дети много работают с чистыми цветами, как таковыми, их сочетаниями и оттенками, что способствует тонкому развитию чувства зрения и через него гармонизации всей душевной жизни ребенка. 

Чувство тепла проникает еще глубже во внутреннее предмета. Мы чувствуем тепло или холод какого-либо тела, например куска льда или нагретого металла, воды, окружающей атмосферы и т.д. Температура тела характеризует его внутреннее состояние. Также это чувство имеет и свой душевный эквивалент. Мы говорим о душевном холоде или теплоте, о горячей любви и огненной страсти, о пламенной речи и т.д. Чувство тепла завершает группу "срединных" чувств. 

И наконец, третья группа чувств. Именно на ней можно яснее всего увидеть то новое, что Штайнер внес в учение о чувствах. Четыре "высших", или "верхних", чувства воспринимают особый — человеческий, душевный и духовный — окружающий мир. Это чувство звука — слух, или чувство звуков человеческой речи; чувство слова, или чувство речи; чувство мысли, а также и чувство "Я" другого человека, или чувство "Ты". 

Чтобы лучше понять, о чем идет речь, постараемся живо представить себе ситуацию разговора — обмена мыслями между людьми. Один человек внимательно слушает то, что ему говорит другой. При этом он непосредственно воспринимает звуки голоса, тембр, слова речи, а также смысл — понятия и представления, которые хочет передать ему собеседник. При этом слушатель ни на секунду не сомневается в том, что он общается с существом, наделенным началом личности — "Я". Между говорящим и слушающим существует кардинальное различие. Первый находится в процессе активной деятельности, развивая в речи понятия и идеи и выражая при этом себя в жесте, взгляде, интонации. Слушающий должен воздержаться от подобной активности самовыражения, от собственных мыслей, мнений и суждений и сделаться как бы чистым органом восприятия другого. Если он начнет в процессе слушания производить собственные мысли и представления, то не сможет воспринять мысли другого, выражения всего его существа. Способность к восприятию и пониманию другого — это основа нашей социальной зрелости. 

Штайнер утверждает, что, слушая речь другого человека, мы имеем дело с действительной чувственной деятельностью, воспринимающей окружающий мир посредством опыта особого рода. Общим, что связует друг с другом группу чувств, возникающих в подобном опыте, является то, что при их помощи мы воспринимаем высшую природу человека, то, что поднимает его выше просто природного в нем. При помощи этой группы чувств мы воспринимаем то, что производит и выражает творческий дух другого человека. При этом речь идет именно о восприятии, а не об истолковании или интерпретации. Мы воспринимаем смысл высказывания, интенцию выражения, жест речи совершенно непосредственно. Это именно непосредственное восприятие, об истолковании не может быть и речи. Мы живем с душой другого человека, как мы живем с миром красок и звуков. Кто не способен этого видеть, тот не способен вообще понять душевную жизнь. 

Рассмотрим кратко особенности каждого чувства. Внутри этой группы слух занимает промежуточное, переходное положение. Ведь разного рода звучанием наполнен весь природный мир, а также и мир техники. Мы воспринимаем журчание ручья, шелест листвы, пение птиц, крик животного, звучание музыкального инструмента, шум проезжающего автомобиля. Поэтому слух можно отнести, с одной стороны, к срединным чувствам, воспринимающим природный, внечеловеческий мир. Тем не менее, с помощью человеческого слуха мы воспринимаем особые качества. 

Благодаря чувству слуха внешний мир открывается человеку гораздо более внутренним образом, чем благодаря другим внешним чувствам. Для того чтобы это понять, нам необходимо только внимательнее понаблюдать за нашим собственным опытом, например, на какое-то время изолировать себя от восприятия звука или света. Можно также сравнить психологию глухих и слепых людей. Не случайно Гомер, а также другие сказители древности изображаются как слепые: зрение может являться помехой для восприятия глубинной сущности вещей. В Древнем Китае именно развитый слух, а не зрение почитался признаком мудрости. Отточенный слух в состоянии воспринимать тончайшие изменения предметов, например при изготовлении и настройке музыкальных инструментов. Опытный водитель по малейшему изменению звука мотора может судить о его состоянии. 

Насколько точен и тонок слуховой аппарат, можно увидеть на следующем примере: мы воспринимаем звучание какого-либо предмета двумя ушами на некотором расстоянии. При этом звук достигает одного уха на тысячную долю секунды раньше, чем другого. Однако благодаря этой ничтожной разнице мы в состоянии воспринять направление местонахождения источника звука! 

Следующее чувство, выделяемое Штайнером, — это чувство слова или речи. Звук человеческой речи ощущается не просто как звук, но в нем воспринимается нечто гораздо более внутреннее. Чувство звука человеческой речи тесно сплетено с чувством слуха и опирается на него. Штайнер подчеркивает, что для понимания необходимости выделения чувства речи как отдельного чувства, т.е. такой душевной деятельности, которая лежит до суждения, необходимо очень тонкое, внимательное наблюдение. Именно поэтому ребенок учится суждению на основе речи. Признание этого особого чувства потому вызывает трудности, что к непосредственному ощущению того, что открывается в звуке, примешивается, как правило, многообразная деятельность суждения. И все же точное самонаблюдение показывает, что в основе любого слышания (данного посредством звука речи) лежит такое же отношение к существу звучащего, какое существует при зрительном впечатлении от окрашенного предмета. Подобные рассуждения Штайнера были в его время чем-то совершенно новым. Однако здесь мы имеем дело с замечательным предвосхищением, подтвержденным впоследствии клиническими данными: "Поражения слухоречевых отделов коры не отражаются на остроте слуха, но нарушают систему слухоречевого слуха. Больные с таким нарушением продолжают хорошо различать различные неречевые звуки (звон посуды, музыкальные мотивы, стук дождя и т.д.), но оказываются не в состоянии различать фонематические признаки родного языка, являющиеся носителями смысла слов". Это явление сенсорной афазии ясно демонстрирует т